Форумы
Бой у села Азад 14.01.1990г. гибель группы в/ч 5477 под командованием капитана Осетрова С.Н.
13.01.1990 г. на перевале у села Аджикенд боевиками НФА были захвачены БТР и БМП подразделения СА. Используя эту бронетехнику утром 14.01. 1990г. боевики совершили нападение на село Азад. В 6ч. 50 минут 14.01.1990г. в Азад, на автомобиле жителя села Чайкенд (Геташен), в Азад выдвинулась группа военнослужащих в/ч 5477, находившаяся на тот момент в Чайкенде (Геташене). Командир группы капитан Осетров Сергей Николаевич, в составе группы: ефрейтор Мороз Александр, рядовые Прижимкин Алексей и Федотов Вячеслав. На окраине села Азад автомобиль группы натолкнулся на БТР боевиков НФА. Автомобиль был поставлен поперек дороги, а военнослужащие, выйдя из автомобиля, заняли оборону. Со слов жителей с.Азад, завязался скоротечный бой. В ходе боя БТР боевиков протаранил автомобиль группы капитана Осетрова. Прибывшая, через некоторое время, в с.Азад вторая группа военнослужащих в/ч 5477, на месте боя, обнаружила следы крови и стреляные гильзы. Живыми, либо ранеными военнослужащие из группы капитана Осетрова найдены не были. Боевики НФА, отступая, забрали тела погибших военнослужащих. По свидетельству местных жителей тела военнослужащих были сожжены боевиками, с целью сокрытия преступления. Поиски военнослужащих из группы капитана Осетрова продолжались несколько месяцев, пока в одной из заброшенных шахт не были найдены обгоревшие костные останки. Проведенная судебно-медицинская экспертиза подтвердила, что это останки военнослужащих из группы капитана Осетрова. Капитан Осетров С.Н., ефрейтор Мороз А.К., рядовые Прижимкин А.В. и Федотов В.Л. были награждены орденами Красной Звезды (посмертно).
Осетров Сергей Николаевич капитан начштаба 57-го отдельного специального моторизованного батальона милиции ВВ (в/ч 5477, г. Гянджа)
Федотов Вячеслав Леонидович родился 20 октября 1970 г. в Кирово-Чепецке. рядовой 57-й отдельный специальный моторизованный батальон милиции ВВ (в/ч 5477, г. Гянджа). Окончил среднюю школу №6, затем в 1989 г. ПЛ №14 (ныне Вятский автомобильно-промышленный колледж). В армию призван в июле 1989 г. Прошёл курс молодого бойца в милицейском батальоне в республике Азербайджан, служил в этой же части. Пропал без вести 14 января 1990 года. Их группа в составе 4 человек приняла бой в селе Азад Ханларского района республики Азербайджан. В неравной схватке с сотней бандитов они спасали армянские селения, сражались до последнего патрона. Захоронен в Кирово-Чепецке на кладбище Злобино. Награждён орденом Красной звезды посмертно.
Памяти Вячеслава по инициативе Кирово-Чепецкого отделения КОО ВОО ветеранов «Боевое братство», городского совета ветеранов и школы №6 на школе 5 мая 2009 г. установлена и открыта мемориальная доска.
(Решение городской Думы от 25.03.2009 №6/40 «Об установке мемориальной доски выпускникам МОУ СОШ №6»)
Прижимкин Алексей Валерьевич рядовой 57-й отдельный специальный моторизованный батальон милиции ВВ (в/ч 5477, г. Гянджа). Уроженец г.Киров. Погиб 13 или 14 января 1990 года в районе села Азад (Ханларский район Азербайджана) при отражении нападения на село азербайджанских боевиков. Награжден орденом "За личное мужество" (посмертно).
Мороз Александр ефрейтор 57-й отдельный специальный моторизованный батальон милиции ВВ (в/ч 5477, г. Гянджа). Погиб 13 или 14 января 1990 года в районе села Азад (Ханларский район Азербайджана) при отражении нападения на село азербайджанских боевиков. Похоронен в г.Бресте на гарнизонном кладбище.
Осетров Сергей Николаевич капитан начштаба 57-го отдельного специального моторизованного батальона милиции ВВ (в/ч 5477, г. Гянджа)
Памяти Вячеслава по инициативе Кирово-Чепецкого отделения КОО ВОО ветеранов «Боевое братство», городского совета ветеранов и школы №6 на школе 5 мая 2009 г. установлена и открыта мемориальная доска.
(Решение городской Думы от 25.03.2009 №6/40 «Об установке мемориальной доски выпускникам МОУ СОШ №6»)
Место гибели группы капитана Осетрова
Памятник, установленный на месте гибели группы
автомобиль группы
Выдержка из Книги Памяти Самарской области
источник
В январском небе Карабаха
08-01-2021 // История //
Москва - Ветеранские вести. Двадцать один год назад, в январе 1990 года вертолётчики внутренних войск МВД СССР впервые были удостоены боевых наград. Произошло это в Нагорном Карабахе, где им пришлось решать невыполнимую, по мнению многих, задачу.
Лети туда, не знаю куда...
14 января на аэродроме Степанакерта, где к вылету готовился борт майора Валерия Заруднева (кроме него в экипаж входили лётчик-штурман лейтенант Николай Павлов и борттехник старший лейтенант Николай Шашков), появился сильно встревоженный военный комендант Нагорного Карабаха в сопровождении вооружённых спецназовцев – бойцов из отряда «Витязь» дивизии имени Ф.Э. Дзержинского.
Причина для волнения у генерала была веская: накануне азербайджанские боевики захватили БТР внутренних войск, убили находящегося в нём офицера, бойцов отпустили, после чего скрылись на бронетранспортёре где-то в горах севернее Гянджи (бывшего Кировабада). Боевая машина была с вооружением и полным боекомплектом, что позволило преступникам обстрелять два армянских села. Пролилась кровь, пострадали мирные люди. И теперь экипажу невооружённой «восьмёрки» ставилась боевая задача: подняться в воздух, найти похищенный БТР и уничтожить его…
Чтобы понять всю специфику момента поясним: случилось это перед самым вводом внутренних войск МВД СССР войск в Баку, в то самое время, когда политическое руководство Советского Союза упорно не желало признавать факт ведения боевых действий в союзных республиках.
Боестолкновения между отрядами армянских и азербайджанских националистов и действия войск правопорядка по их размежеванию и разоружению назывались тогда как угодно – «восстановлением конституционного порядка», «разоружением незаконных вооружённых формирований», «специальными мероприятиями по пресечению экстремистской деятельности» – но только не войной. А раз нет войны, то там, где гремят выстрелы, не должно быть военных.
Поэтому в Нагорном Карабахе в то время пилотов внутренних войск МВД СССР заставляли закрашивать бортовые номера на вертолётах, а самим перед вылетом переодеваться в гражданку. Сдав личное оружие, экипажи уходили на выполнение боевых задач в спортивных костюмах! А на самих вертушках не имелось никакого вооружения – ни бомб, ни ракет, ни пулемётов. Кабины не были защищены бронелистами, с машин ещё в местах постоянного базирования перед убытием в командировку снимали подвесные фермы с балочными держателями, на которых могло крепиться вооружение. Сейчас это трудно представить, но так было!
…Исходя из всего вышесказанного экипажу «восьмёрки» ставилась боевая задача: подняться в воздух, найти похищенный БТР и уничтожить его. За несколько секунд переварив услышанное, майор Заруднев задал генералу ряд вопросов. Во-первых, получит ли экипаж письменный боевой приказ на применение оружия в районе, где нет официально объявленного военного положения. Во-вторых, кто будет нести ответственность, если в результате действий экипажа вертолёта среди угонщиков бронетехники появятся раненые или, не дай бог, убитые, что может закончиться заведением на лётчиков уголовных дел и получением реальных сроков заключения.
Генерал отвечал, что он здесь военный комендант, а, значит целиком, отвечает за всё. И что письменного приказа экипажу не будет, достаточно устного распоряжения.
Покончив, таким образом, с юридическими тонкостями, командир вертолёта перешёл к прояснению технической стороны выполнения поставленной задачи. Где конкретно искать угнанный БТР, который боевики, наверняка, станут прятать самым тщательным образом, что в горах сделать проще простого? Если бронетранспортёр всё же будет обнаружен, как его уничтожать, не имея на вертолёте НИКАКОГО вооружения? Что делать экипажу, если преступники огрызнуться огнём? Захваченная «коробочка» – это два пулемёта калибром 14,5 и 7,62 миллиметра, плюс РПГ-7 и автоматы, отобранные у солдат, плюс оружие самих преступников. Если из всего этого начать стрелять по вертолёту, то из борта легко сделать решето.
Комендант, подумав, предложил майору взять с собой несколько спецназовцев, у которых кроме автоматов имелся солидный запас гранат. А на вопрос Заруднева: «Мне что, зависать над БТРом и ждать, пока они закидают машину гранатам, или подсаживаться рядом и смотреть, как парни будут минировать её?», – лишь категорично повторил свой приказ о полёте на поиск и уничтожение захваченного бронетранспортёра.
Валерий молча посмотрел на генерала: понимает ли тот, что практически посылает лётчиков и бойцов спецназа на верную смерть? Кажется, нет... И дал команду экипажу занять места в кабине вертолёта.
Запустили двигатели, произвели взлёт и пошли в примерно обозначенный квадрат поисков – к северу от Гянджи. Площадь поисков составляла 200–250 квадратных километров, покрытых заснеженным лесом горных склонов и ущелий. Понимая всю иллюзорность достижения требуемого результата, Заруднев, тем не менее, вёл разведку в полном соответствии с требованиями «Наставления по поиску и спасению»: искали различными способами – и «гребёнкой», и «расходящимся квадратом», и «полётом по заданному маршруту».
От постоянного всматривания в лесные дебри у лётчиков слезились и болели глаза. Напряжение постепенно переходило в усталость и безразличие. Но удача, как известно, любит упорных: через полтора часа полёта экипаж заметил на снегу чёрные пятна, которые могли быть следами осевших после стрельбы пороховых газов.
Чтобы окончательно прояснить причину их появления, Заруднев решил подсесть у расположенного неподалёку населённого пункта. Как только колёса коснулись земли, спецназовцы выпрыгнули из вертушки и устремились к ближайшим домам. Через несколько минут они вернулись, успев расспросить местного жителя. С его слов выходило, что недавно в окрестностях была слышна стрельба. Но имеют ли те события отношение к разыскиваемому БТРу?
В это время лейтенант Павлов увидел едва заметную струйку дыма и доложил об этом командиру. Валерий Александрович раздумывал недолго:
– Значит так: взлетаем, проверяем данный участок и, если снова ничего не найдём, пойдём в Гянджу на дозаправку и обед.
Через несколько километров, подлетая к лысой вершине сопки, экипаж заметил на ней несколько «жигулей», среди которых, словно медведь в своре псов, стоял бронетранспортёр. Вокруг машин толпилось человек 20-25 вооружённых мужчин.
Под обстрелом
Заруднев вёл вертолёт прямо на цель на высоте двухсот метров. В какой-то момент Коля Шашков, шестым чувством уловивший опасность, тихо произнёс: «Командир, отверни на всякий случай». До сопки оставалось менее километра.
Едва майор начал создавать правый крен, как практически впритирку с кабиной пролетел какой-то огненный предмет. И сразу в наушниках раздался голос Коли Павлова: «Командир, а дыма-то при выстреле-то не было. Похоже, ракета». Николай имел ввиду, что боевики могли выпустить по вертолёту реактивный снаряд – один из тех, которые до начала вооружённого конфликта и армяне, и азербайджанцы активно использовали для провоцирования схода лавин или разгона грозовых туч над виноградниками и фруктовыми садами. С началом войны этому оружию, как градобойным зениткам и противолавинным пушкам, обе конфликтующие стороны нашли другое применение...
Всё это за доли секунды пронеслось в голове Валерия. А руки и ноги уже делали заученные десятилетиями движения, выводя вертолёт из-под обстрела.
Набрав полтора километра высоты и отойдя от опасного места на полтора–два километра, Заруднев, не выпуская из поля зрения скопление людей и машин, стал наворачивать левые круги, пытаясь оценить обстановку и решить, что делать дальше. Одновременно он послал Шашкова осмотреть изнутри хвостовую балку, чтобы убедиться, что ракета не задела вертолёт. Через какое-то время Коля вернулся, доложив, что повреждений в конструкции машины нет. Стало легче, но ненадолго: экипаж заметил, что БТР поворотом башни сопровождает их борт. Очевидно, человек, занявший место наводчика, пытался поймать винтокрылую машину в прицел.
Майор увёл вертолёт за соседнюю сопку, которая была чуть повыше той, на которой сгруппировались боевики, и спрятался за её вершиной. Противник потерял его из вида. Энергично развернувшись за сопкой на 180 градусов, где-то через половину сектора окружности борт выскочил из-за вершины среди крон деревьев и пронёсся прямо над целью на высоте 5-7 метров.
Такого не ожидали ни боевики, ни спецназовцы. Первые открыли огонь лишь вдогонку, вторые не успели не то что достать гранаты, а просто полоснуть очередями по противнику через открытую бортовую дверь.
Заруднев нырнул вниз по склону и снова ушёл за сопку. Продолжая полёт на сверхмалой, он одновременно ставил задачу старшему группы спецназа и борттехнику:
– Так, слушаем сюда. Приготовить гранаты и всем придвинуться к входной двери. Чеку у гранат вынимать только по моей команде «Приготовиться», бросать гранаты лишь когда скомандую «Сброс». Коля, открой входную и установи в проёме пулемётный шкворень. Сам надень страховочный пояс, чтобы парни не вывалились и тебя не вытолкнули. Дверь в пилотскую кабину держи открытой. Всем всё ясно? Начали!
Подранки
Вертолёт ещё раз развернулся на 180 градусов и, не увеличивая высоты, снизу вверх по склону пошёл на цель. Валерий держал максимально возможную скорость, правое скольжение и левый крен. В поле зрения боевиков борт попал метров за 300, но этого оказалось достаточно: вертушка была встречена шквалом огня из всех стволов. Правда, ни противоградовые ракеты, не РПГ больше не применялись: очевидно, на это оружие закончился боезапас. Но и без того раскалённого свинца в сторону винтокрылой машины летело достаточно.
Выполняя боевое маневрирование под плотным огнём, Заруднев подал команду «Приготовиться». Затем, точно рассчитав точку сброса, обернувшись в салон, крикнул: «Сброс». На этот раз спецназ сработали на оценку «шесть»: каждый из бойцов успел бросить на БТР по несколько «лимонок», вдобавок спихнули ящик с остальными гранатами, предварительно выдернув чеку у одной из них.
Вертолёт проскочил над целью. Сзади несколько раз ахнуло. Взрывная волна догнала машину, когда та уходила вниз по склону, и крепко тряхнула её. Отойдя на безопасное расстояние и набрав высоту, Заруднев начал разворот на повторный заход.
И тут Коля Павлов прохрипел: «Саныч, в меня попали», – и показал окровавленную руку. Кровь текла и по груди штурмана. Уже потом выяснится, что пуля калибром 5,45 миллиметра пробила лейтенанту правое предплечье, скользнула по рёбрам, пронзила правое лёгкое и остановилась в верхней части печени. Пока же было ясно, что надо срочно возвращаться.
Но всё же, перед тем как взять курс на Гянджу, Заруднев осмотрел место боя и оценил результаты «бомбардировки». Задача, поставленная экипажу, была выполнена, даже с гаком: БТР горел, рядом пылали два «жигулёнка», вокруг них распластались полтора десятка раненых и убитых боевиков, остальные в панике разбегались по склонам.
Валерий вёл вертолёт по кратчайшему расстоянию. Требовалось спешить, поскольку штурман слабел с каждой минутой. О характере ранений Николая Павлова командир точно не знал, но то, что дело более чем серьёзное, было понятно и так: выходного отверстия нет, значит, пуля внутри и неизвестно, что она там разворотила и разорвала. С машиной тоже творилось неладное – приборы показывали нестабильность давления то в гидросистеме, то в редукторе, то в двигателях. И всё же они благополучно дотянули до аэродрома.
По заслугам и награды
После посадки в Гяндже Колю Павлова срочно доставили в местный госпиталь. Повезло, что там оказался хирург, прошедший афганскую войну: благодаря его умелым рукам и профессионализму медперсонала, худшего удалось избежать, несмотря на всю тяжесть ранения. Хотя после выздоровления Николай полностью восстановиться так и не смог: пролетав ещё около года, он был списан с лётной работы…
Пока над штурманом колдовали врачи, командира и борттехника срочно переправили в Москву для дачи подробного отчёта о произошедших событиях, хода боя и его результатов, а оттуда доставили прямо в Хабаровск. Госпиталь, в котором лежал Павлов, был взят под усиленную охрану спецназом внутренних войск, а непосредственно в палате Николая круглосуточно дежурил офицер-особист. Как будет установлено позже, меры предосторожности, предпринятые спецслужбами, оказались совсем не лишними: уже на другой день после того памятного вылета боевики приговорили к смерти весь экипаж майора Валерия Заруднева.
А вертолёт восстанавливали более полугода. Не мудрено: после посадки в машине насчитали более сотни пробоин всех калибров – и 5,45 мм, и 7, 62 мм, и 9 мм и даже 14,5 мм. Были повреждены все лопасти несущего и хвостового винтов, многие подвесные агрегаты на корпусе и двигателях, пробиты почти все блистера кабины пилотов. Не понятно, как они вообще долетели!
Это был первый бой возродившейся авиации войск правопорядка. И ордена, полученные экипажем, стали первыми боевыми государственными наградами, которых были удостоены лётчики внутренних войск МВД СССР. Майор Валерий Заруднев стал кавалером ордена Красной Звезды, лейтенант Николай Павлов – ордена «За личное мужество» (к слову, одним из первых в Советском Союзе), а старший лейтенант Николай Шашков – ордена «За службу Родине в Вооружённых силах СССР» III степени.
Игорь СОФРОНОВ, специально для "Ветеранских вестей"
В январском небе Карабаха
08-01-2021 // История //
Москва - Ветеранские вести. Двадцать один год назад, в январе 1990 года вертолётчики внутренних войск МВД СССР впервые были удостоены боевых наград. Произошло это в Нагорном Карабахе, где им пришлось решать невыполнимую, по мнению многих, задачу.
Лети туда, не знаю куда...
14 января на аэродроме Степанакерта, где к вылету готовился борт майора Валерия Заруднева (кроме него в экипаж входили лётчик-штурман лейтенант Николай Павлов и борттехник старший лейтенант Николай Шашков), появился сильно встревоженный военный комендант Нагорного Карабаха в сопровождении вооружённых спецназовцев – бойцов из отряда «Витязь» дивизии имени Ф.Э. Дзержинского.
Причина для волнения у генерала была веская: накануне азербайджанские боевики захватили БТР внутренних войск, убили находящегося в нём офицера, бойцов отпустили, после чего скрылись на бронетранспортёре где-то в горах севернее Гянджи (бывшего Кировабада). Боевая машина была с вооружением и полным боекомплектом, что позволило преступникам обстрелять два армянских села. Пролилась кровь, пострадали мирные люди. И теперь экипажу невооружённой «восьмёрки» ставилась боевая задача: подняться в воздух, найти похищенный БТР и уничтожить его…
Чтобы понять всю специфику момента поясним: случилось это перед самым вводом внутренних войск МВД СССР войск в Баку, в то самое время, когда политическое руководство Советского Союза упорно не желало признавать факт ведения боевых действий в союзных республиках.
Боестолкновения между отрядами армянских и азербайджанских националистов и действия войск правопорядка по их размежеванию и разоружению назывались тогда как угодно – «восстановлением конституционного порядка», «разоружением незаконных вооружённых формирований», «специальными мероприятиями по пресечению экстремистской деятельности» – но только не войной. А раз нет войны, то там, где гремят выстрелы, не должно быть военных.
Поэтому в Нагорном Карабахе в то время пилотов внутренних войск МВД СССР заставляли закрашивать бортовые номера на вертолётах, а самим перед вылетом переодеваться в гражданку. Сдав личное оружие, экипажи уходили на выполнение боевых задач в спортивных костюмах! А на самих вертушках не имелось никакого вооружения – ни бомб, ни ракет, ни пулемётов. Кабины не были защищены бронелистами, с машин ещё в местах постоянного базирования перед убытием в командировку снимали подвесные фермы с балочными держателями, на которых могло крепиться вооружение. Сейчас это трудно представить, но так было!
…Исходя из всего вышесказанного экипажу «восьмёрки» ставилась боевая задача: подняться в воздух, найти похищенный БТР и уничтожить его. За несколько секунд переварив услышанное, майор Заруднев задал генералу ряд вопросов. Во-первых, получит ли экипаж письменный боевой приказ на применение оружия в районе, где нет официально объявленного военного положения. Во-вторых, кто будет нести ответственность, если в результате действий экипажа вертолёта среди угонщиков бронетехники появятся раненые или, не дай бог, убитые, что может закончиться заведением на лётчиков уголовных дел и получением реальных сроков заключения.
Генерал отвечал, что он здесь военный комендант, а, значит целиком, отвечает за всё. И что письменного приказа экипажу не будет, достаточно устного распоряжения.
Покончив, таким образом, с юридическими тонкостями, командир вертолёта перешёл к прояснению технической стороны выполнения поставленной задачи. Где конкретно искать угнанный БТР, который боевики, наверняка, станут прятать самым тщательным образом, что в горах сделать проще простого? Если бронетранспортёр всё же будет обнаружен, как его уничтожать, не имея на вертолёте НИКАКОГО вооружения? Что делать экипажу, если преступники огрызнуться огнём? Захваченная «коробочка» – это два пулемёта калибром 14,5 и 7,62 миллиметра, плюс РПГ-7 и автоматы, отобранные у солдат, плюс оружие самих преступников. Если из всего этого начать стрелять по вертолёту, то из борта легко сделать решето.
Комендант, подумав, предложил майору взять с собой несколько спецназовцев, у которых кроме автоматов имелся солидный запас гранат. А на вопрос Заруднева: «Мне что, зависать над БТРом и ждать, пока они закидают машину гранатам, или подсаживаться рядом и смотреть, как парни будут минировать её?», – лишь категорично повторил свой приказ о полёте на поиск и уничтожение захваченного бронетранспортёра.
Валерий молча посмотрел на генерала: понимает ли тот, что практически посылает лётчиков и бойцов спецназа на верную смерть? Кажется, нет... И дал команду экипажу занять места в кабине вертолёта.
Запустили двигатели, произвели взлёт и пошли в примерно обозначенный квадрат поисков – к северу от Гянджи. Площадь поисков составляла 200–250 квадратных километров, покрытых заснеженным лесом горных склонов и ущелий. Понимая всю иллюзорность достижения требуемого результата, Заруднев, тем не менее, вёл разведку в полном соответствии с требованиями «Наставления по поиску и спасению»: искали различными способами – и «гребёнкой», и «расходящимся квадратом», и «полётом по заданному маршруту».
От постоянного всматривания в лесные дебри у лётчиков слезились и болели глаза. Напряжение постепенно переходило в усталость и безразличие. Но удача, как известно, любит упорных: через полтора часа полёта экипаж заметил на снегу чёрные пятна, которые могли быть следами осевших после стрельбы пороховых газов.
Чтобы окончательно прояснить причину их появления, Заруднев решил подсесть у расположенного неподалёку населённого пункта. Как только колёса коснулись земли, спецназовцы выпрыгнули из вертушки и устремились к ближайшим домам. Через несколько минут они вернулись, успев расспросить местного жителя. С его слов выходило, что недавно в окрестностях была слышна стрельба. Но имеют ли те события отношение к разыскиваемому БТРу?
В это время лейтенант Павлов увидел едва заметную струйку дыма и доложил об этом командиру. Валерий Александрович раздумывал недолго:
– Значит так: взлетаем, проверяем данный участок и, если снова ничего не найдём, пойдём в Гянджу на дозаправку и обед.
Через несколько километров, подлетая к лысой вершине сопки, экипаж заметил на ней несколько «жигулей», среди которых, словно медведь в своре псов, стоял бронетранспортёр. Вокруг машин толпилось человек 20-25 вооружённых мужчин.
Под обстрелом
Заруднев вёл вертолёт прямо на цель на высоте двухсот метров. В какой-то момент Коля Шашков, шестым чувством уловивший опасность, тихо произнёс: «Командир, отверни на всякий случай». До сопки оставалось менее километра.
Едва майор начал создавать правый крен, как практически впритирку с кабиной пролетел какой-то огненный предмет. И сразу в наушниках раздался голос Коли Павлова: «Командир, а дыма-то при выстреле-то не было. Похоже, ракета». Николай имел ввиду, что боевики могли выпустить по вертолёту реактивный снаряд – один из тех, которые до начала вооружённого конфликта и армяне, и азербайджанцы активно использовали для провоцирования схода лавин или разгона грозовых туч над виноградниками и фруктовыми садами. С началом войны этому оружию, как градобойным зениткам и противолавинным пушкам, обе конфликтующие стороны нашли другое применение...
Всё это за доли секунды пронеслось в голове Валерия. А руки и ноги уже делали заученные десятилетиями движения, выводя вертолёт из-под обстрела.
Набрав полтора километра высоты и отойдя от опасного места на полтора–два километра, Заруднев, не выпуская из поля зрения скопление людей и машин, стал наворачивать левые круги, пытаясь оценить обстановку и решить, что делать дальше. Одновременно он послал Шашкова осмотреть изнутри хвостовую балку, чтобы убедиться, что ракета не задела вертолёт. Через какое-то время Коля вернулся, доложив, что повреждений в конструкции машины нет. Стало легче, но ненадолго: экипаж заметил, что БТР поворотом башни сопровождает их борт. Очевидно, человек, занявший место наводчика, пытался поймать винтокрылую машину в прицел.
Майор увёл вертолёт за соседнюю сопку, которая была чуть повыше той, на которой сгруппировались боевики, и спрятался за её вершиной. Противник потерял его из вида. Энергично развернувшись за сопкой на 180 градусов, где-то через половину сектора окружности борт выскочил из-за вершины среди крон деревьев и пронёсся прямо над целью на высоте 5-7 метров.
Такого не ожидали ни боевики, ни спецназовцы. Первые открыли огонь лишь вдогонку, вторые не успели не то что достать гранаты, а просто полоснуть очередями по противнику через открытую бортовую дверь.
Заруднев нырнул вниз по склону и снова ушёл за сопку. Продолжая полёт на сверхмалой, он одновременно ставил задачу старшему группы спецназа и борттехнику:
– Так, слушаем сюда. Приготовить гранаты и всем придвинуться к входной двери. Чеку у гранат вынимать только по моей команде «Приготовиться», бросать гранаты лишь когда скомандую «Сброс». Коля, открой входную и установи в проёме пулемётный шкворень. Сам надень страховочный пояс, чтобы парни не вывалились и тебя не вытолкнули. Дверь в пилотскую кабину держи открытой. Всем всё ясно? Начали!
Подранки
Вертолёт ещё раз развернулся на 180 градусов и, не увеличивая высоты, снизу вверх по склону пошёл на цель. Валерий держал максимально возможную скорость, правое скольжение и левый крен. В поле зрения боевиков борт попал метров за 300, но этого оказалось достаточно: вертушка была встречена шквалом огня из всех стволов. Правда, ни противоградовые ракеты, не РПГ больше не применялись: очевидно, на это оружие закончился боезапас. Но и без того раскалённого свинца в сторону винтокрылой машины летело достаточно.
Выполняя боевое маневрирование под плотным огнём, Заруднев подал команду «Приготовиться». Затем, точно рассчитав точку сброса, обернувшись в салон, крикнул: «Сброс». На этот раз спецназ сработали на оценку «шесть»: каждый из бойцов успел бросить на БТР по несколько «лимонок», вдобавок спихнули ящик с остальными гранатами, предварительно выдернув чеку у одной из них.
Вертолёт проскочил над целью. Сзади несколько раз ахнуло. Взрывная волна догнала машину, когда та уходила вниз по склону, и крепко тряхнула её. Отойдя на безопасное расстояние и набрав высоту, Заруднев начал разворот на повторный заход.
И тут Коля Павлов прохрипел: «Саныч, в меня попали», – и показал окровавленную руку. Кровь текла и по груди штурмана. Уже потом выяснится, что пуля калибром 5,45 миллиметра пробила лейтенанту правое предплечье, скользнула по рёбрам, пронзила правое лёгкое и остановилась в верхней части печени. Пока же было ясно, что надо срочно возвращаться.
Но всё же, перед тем как взять курс на Гянджу, Заруднев осмотрел место боя и оценил результаты «бомбардировки». Задача, поставленная экипажу, была выполнена, даже с гаком: БТР горел, рядом пылали два «жигулёнка», вокруг них распластались полтора десятка раненых и убитых боевиков, остальные в панике разбегались по склонам.
Валерий вёл вертолёт по кратчайшему расстоянию. Требовалось спешить, поскольку штурман слабел с каждой минутой. О характере ранений Николая Павлова командир точно не знал, но то, что дело более чем серьёзное, было понятно и так: выходного отверстия нет, значит, пуля внутри и неизвестно, что она там разворотила и разорвала. С машиной тоже творилось неладное – приборы показывали нестабильность давления то в гидросистеме, то в редукторе, то в двигателях. И всё же они благополучно дотянули до аэродрома.
По заслугам и награды
После посадки в Гяндже Колю Павлова срочно доставили в местный госпиталь. Повезло, что там оказался хирург, прошедший афганскую войну: благодаря его умелым рукам и профессионализму медперсонала, худшего удалось избежать, несмотря на всю тяжесть ранения. Хотя после выздоровления Николай полностью восстановиться так и не смог: пролетав ещё около года, он был списан с лётной работы…
Пока над штурманом колдовали врачи, командира и борттехника срочно переправили в Москву для дачи подробного отчёта о произошедших событиях, хода боя и его результатов, а оттуда доставили прямо в Хабаровск. Госпиталь, в котором лежал Павлов, был взят под усиленную охрану спецназом внутренних войск, а непосредственно в палате Николая круглосуточно дежурил офицер-особист. Как будет установлено позже, меры предосторожности, предпринятые спецслужбами, оказались совсем не лишними: уже на другой день после того памятного вылета боевики приговорили к смерти весь экипаж майора Валерия Заруднева.
А вертолёт восстанавливали более полугода. Не мудрено: после посадки в машине насчитали более сотни пробоин всех калибров – и 5,45 мм, и 7, 62 мм, и 9 мм и даже 14,5 мм. Были повреждены все лопасти несущего и хвостового винтов, многие подвесные агрегаты на корпусе и двигателях, пробиты почти все блистера кабины пилотов. Не понятно, как они вообще долетели!
Это был первый бой возродившейся авиации войск правопорядка. И ордена, полученные экипажем, стали первыми боевыми государственными наградами, которых были удостоены лётчики внутренних войск МВД СССР. Майор Валерий Заруднев стал кавалером ордена Красной Звезды, лейтенант Николай Павлов – ордена «За личное мужество» (к слову, одним из первых в Советском Союзе), а старший лейтенант Николай Шашков – ордена «За службу Родине в Вооружённых силах СССР» III степени.
Игорь СОФРОНОВ, специально для "Ветеранских вестей"
Модераторы: admin, Rom, Real